Неточные совпадения
— Самгин находил, что об этом следовало бы говорить с радостью, с чувством удовлетворения, наконец — с
завистью чужой удаче, но он слышал в этих разговорах только недоброжелательство.
Он знал цену этим редким и дорогим свойствам и так скупо тратил их, что его звали эгоистом, бесчувственным. Удержанность его от порывов, уменье не выйти из границ естественного, свободного состояния духа клеймили укором и тут же оправдывали, иногда с
завистью и удивлением, другого, который со всего размаха летел в болото и разбивал свое и
чужое существование.
Подружка дорогая,
И ты, дружок ее, оставьте нас.
Слова твои обидно, больно слушать.
Снегурочка
чужая вам. Прощайте!
Ни счастьем вы пред нами не хвалитесь,
Ни в
зависти меня не упрекайте!
Тщеславие, к
чужим нарядам
завистьИ прочее.
— Нет, постой! — гневно крикнул Максим. — Никто еще не прошел мимо слепых, не кинув им хоть пятака. Неужели ты убежишь, не сделав даже этого? Ты умеешь только кощунствовать со своею сытою
завистью к
чужому голоду!..
Когда он видел
чужой заявочный столб, его охватывало знобившее чувство
зависти.
— Не сделал? ну, и тем лучше, мой друг! По закону — оно даже справедливее. Ведь не
чужим, а своим же присным достанется. Я вот на чту уж хил — одной ногой в могиле стою! а все-таки думаю: зачем же мне распоряжение делать, коль скоро закон за меня распорядиться может. И ведь как это хорошо, голубчик! Ни свары, ни
зависти, ни кляуз… закон!
Предупреждаю заранее: Фома Фомич есть олицетворение самолюбия самого безграничного, но вместе с тем самолюбия особенного, именно: случающегося при самом полном ничтожестве, и, как обыкновенно бывает в таком случае, самолюбия оскорбленного, подавленного тяжкими прежними неудачами, загноившегося давно-давно и с тех пор выдавливающего из себя
зависть и яд при каждой встрече, при каждой
чужой удаче.
Она сама подавала свою Парашеньку кормилице, сама поддерживала ее у груди и не без
зависти, не без огорчения смотрела, как другая,
чужая женщина кормила ее дочь…
Это всё гордость, убежище от заслуженного несчастия, спасение от
зависти к
чужому счастию.
Себя он всегда стушевывал и так приучил к этому весь дом, что все, и свои и
чужие люди, обращали все свое внимание на князя Дмитрия, а старший его брат, Яков, шел за ним и смотрел на него не с ревностью, не с
завистью, а с восторгом, в котором сказывалась благородная и поэтическая натура этого прекрасного человека, пылавшего любовью ко всему прекрасному.
Он говорил ей о долгих и тяжелых годах скитаний, когда, спасаясь от гнева своих братьев, от
зависти Авессалома и от ревности Адонии, он принужден был под
чужим именем скрываться в
чужих землях, терпя страшную бедность и лишения.
Михевна.
Зависть: ненавистно
чужое счастье.
Вижу дитя
чужое — горечью захлёбываюсь от
зависти да жалости к себе… Мне бы… Царица небесная!.. Сёмку этого… тихонько ласкала… Что я? Господи!
— Ослепила корысть, — думчиво молвил Чапурин. — Ослепила она всех от большого до малого, от первого до последнего.
Зависть на
чужое добро свет кольцом обвила… Последни времена!
Тогда мы не можем ко всем этим
чужим нам существам чувствовать ничего, кроме равнодушия,
зависти, ненависти, злости.
Это — убежище от заслуженного несчастья, спасение от
зависти к
чужому счастию».
«Хотели того же и не могли»… И вот в результате — самоотвержение, забыть себя и любить других. Это дает «завидное спокойствие и достоинство»… Но какая цена этому самоотвержению? Художник как будто всеми словами готов повторить то, что раз уже сказал устами Оленина: «самоотвержение — это убежище от заслуженного несчастия, спасение от
зависти к
чужому счастью».
Это все гордость, убежище от заслуженного несчастья, спасение от
зависти к
чужому счастью.
Карие предполагают любовь к сплетням и
зависть к
чужим нарядам.
Была ли это у меня
зависть к ее красоте, или я жалел, что эта девочка не моя и никогда не будет моею и что я для нее
чужой, или смутно чувствовал я, что ее редкая красота случайна, не нужна и, как всё на земле, не долговечна, или, быть может, моя грусть была тем особенным чувством, которое возбуждается в человеке созерцанием настоящей красоты, бог знает!
Эти
чужие и выдуманные люди, о которых будет говорить газета или книга, давно уже вызывали во мне скуку и
зависть.
Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и
зависти к
чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова.